Небо серо — мгла и тучи, садик слякотью
размыт,
Надо как-нибудь подкрасить предвесенний
русский быт.
Я пришел в оранжерею и, сорвав сухой
листок,
Молвил: «Дайте мне дешевый, прочный,
пахнущий цветок».
Немцу дико: «Как так прочный? Я вас плохо
понимал...»
- «Да такой, чтоб цвел подольше и не сразу
опадал».
Он ушел, а я склонился к изумрудно-серым
мхам,
К юным сморщенным тюльпанам,
к гиацинтным лепесткам.
Еле-еле прикоснулся к крепким почкам
тубероз
И до хмеля затянулся ароматом чайных роз.
На азалии смотрел я, как на райские кусты,
А лиловый рододендрон был пределом красоты.
Там, за мглой покатых стекол, гарь и пятна
ржавых крыш.
Здесь парной душистый воздух, гамма
красок, зелень, тишь...
Но вернулся старый немец и принес
желтофиоль.
Я очнулся, дал полтинник и ушел в сырую
голь...
И, идя домой, смеялся: «Ах ты,
немец-крокодил,
Я на сто рублей бесплатно наслажденья
получил!»
1922 | 
