Люби меня не покинь

В книге "Жизнь и творчество Тютчева" К. Пигарев утверждает: "То, что Тютчев, по собственному признанию, начал впервые чувствовать и мыслить среди русских полей  и  лесов,  имело,  несомненно,  очень  большое значение для его будущего развития как поэта. В частности, когда над землей сгущались  сумерки,  он  любил  бродить  по  молодому лесу вблизи  сельского кладбища  и собирать душистые  ночные фиалки. В  тишине и мраке  наступающей ночи их благоухание наполняло его душу "невыразимым чувством таинственности" и  погружало в состояние "благоговейной сосредоточенности". В этих прогулках зарождалось  то обостренное,  проникнутое  романтикой  восприятие  природы, которое станет со временем отличительной особенностью тютчевской лирики".

…скромный лесной  цветок,  называемый в  обиходе ночной фиалкой,  а более  научно - любкой  двулистной. В  народе  же  в разных местах ее  еще  называют любка, ночница, люби меня не покинь... Она  относится  к  орхидеям,  очень  интересным цветам.

…В основе каждой гармонии  лежит  алгебра, но  разве, любуясь прекрасной женщиной, мы вспоминаем  об анатомии  и стремимся  увидеть  за ее чертами и линиями чертежно-конструкторскую графику скелета, а за синим туманом взгляда черное зияние пустых костяных глазниц?

В  цветке, как ни в  каком другом  произведении природы,  сосредоточен колоссальный  обобщающий  момент,  поэтому  он  воздействует  на  нас непосредственно, прямо,  минуя анализирующую инстанцию  и обращаясь  к  тому самому, что является нашей подлинной сутью.

Цветок воспринимается нами, как и  прекрасное стихотворение, когда  мы постигаем одновременно  и  смысл, и музыку,  и  второй смысл,  и поэтический заряд и не считаем про себя чередование ударных и безударных слогов.

…Может ли  такое чувство внушить ромашка?  Василек?  Колокольчик? Лютик? Полевая гвоздичка? Кошачья лапка? Одуванчик? Каждый  цветок  внушит нам  какое-нибудь  свое, другое чувство:  навеет задумчивость,  разбудит  мечту,  создаст  ощущение  душевной  легкости, светлости,  чистоты...  "Невыразимым  же  чувством  таинственности"  могла наполнить душу только ночная фиалка, любка, ночница, цветок, на котором как будто действительно лежит печать волшебства.

…В  любом  травнике  можно  найти  подробное  описание  ночной  фиалки. Например, так:  "Семейство орхидные.  Многолетнее  травянистое  растение  с двумя продолговатыми овальными корнеклубнями: старым - крупным  и дряблым и молодым -меньшего размера,  сочным.  Стебли прямостоячие, ребристые,  при основании с буроватыми влагалищами,  с двумя продолговатыми эллиптическими, суженными  к  основаниям,  листьями.  Цветы  мелкие, белые,  неправильные, сильно душистые, с длинными изогнутыми  шпорцами. Цветки усиливают аромат  к вечеру и в ночное время. Высота 20 - 60 сантиметров. Время цветения июнь - июль. Местообитание: растет  в  смешанных и широколиственных лесах на лесных полянах и опушках, а также среди зарослей кустарников и на сыроватых лесных лугах. Химический состав:  корнеклубни  содержат слизь  (до  50  процентов), крахмал  (до 27  процентов), сахар (1  процент),  белки (до  5  процентов) и минеральные соли".

Пришвин пишет: "На мое чутье, у нашей ночной красавицы порочный запах, особенно  под конец,  когда исчезнут все признаки весны  и начинается лето. Она как  будто и  сама  знает  за собой грех  и  стыдится  пахнуть собой при солнечном свете.  Но я  не  раз замечал:  когда ночная  красавица  потеряет первую свежесть,  белый цвет ее  потускнеет, становится  желтоватым,  то на этих последних днях своей красоты она  теряет  свой  стыд и  пахнет даже на солнце. Тогда можно сказать, что весна этого года совсем прошла и такой, как была, никогда не вернется".

…Добавьте  к этому,  что  в старинные  времена, во времена  суеверий  и знахарства, наивных  представлений и детской  непосредственности восприятия природы,  именно  эти  цветы  считались  приворотным  зельем и  "...молодежь пользовалась ими  для  любовных  чар"  (М.  А.  и М.  Носаль "Лекарственные растения и способы их применения в народе").

Но  лучше всего  идите в  начале лета на лесную  поляну.  В  обрамлении светлых берез и  темных елей вы увидите траву и цветы. Теперь  самое место и время было бы сказать, как и говорилось  не один раз во многих  книгах, что вы  увидите "ковер  из цветов", "озеро цветов", "цветочный прибой", "кипение цветов",  "пир  цветов",  "роскошное  убранство",  "буйное  июньское разноцветье", "огромный  букет",  "царство красок  и  ароматов"...  Но  все равно,  что  бы  мы  теперь  ни  сказали,  все  будет  приблизительно  и бледно, поэтому лучше сказать, как  и есть на самом деле: вы увидите траву и цветы, а еще точнее - цветущие травы.

Некрасивых цветов на свете нет. И если, слившись в целую лесную поляну, они ласкают наш  взгляд пестротой и свежестью сочных и ярких красок, то  при разглядывании  каждого цветка  вы будете  поражены  сверхточной,  идеальной формой каждого венчика, каждого лепестка и каждой жилки на лепестке.

Вы  пойдете  по  цветам, потому  что  по  ним, оказывается,  можно  так запросто идти, можно мять и даже  срывать,  и  будете  уходить все дальше по золотому,  розовому,  лиловому,  синему,  голубому,  белому,  затененному, залитому солнцем, жужжащему пчелами и шмелями.

Невозможно идти и отделять цветок от  цветка. Они  сольются для  вас  в общую картину, в  поляну, в  опушку, во многие плывущие перед вашими глазами лесные поляны. И  вдруг вы  остановитесь,  потому что  вас  остановит перед собой этот лесной цветок. Я не знаю, зачем ему это надо, но он действительно остановит вас.

Сейчас, конечно, стираются грани, но этот цветок  выделяется, как если бы на  прежнем  деревенском  гулянье,  нарядном и  разноцветном,  появилась заезжая гостья в длинном белом платье и в белых перчатках почти до плеч. Как  если  бы  в  табуне  крестьянских  лошадей  появилась  белоснежная арабская кобылица, как  если бы  тонкая  фарфоровая чашка среди фаянсовой и глиняной посуды... Так возникнет перед вами  ночная фиалка  среди  остальных лесных цветов.

При всем  том,  вовсе нельзя сказать, например, про незабудку, что она простушка,  про ромашку,  что  она деревенщина,  про  колокольчик,  что  он наивен. Все  другие цветы исполнены своего благородства. Недаром кто-то  из немецких,  кажется,  ботаников  воскликнул  про  тысячелистник,  совсем  не бросающийся  в глаза:  "Достаточно вам  увидеть этот цветок, как вы поймете, что находитесь в хорошем обществе".

Но если в  ночной  фиалке  какой-то  оттенок, нечто такое,  что  сразу выделяет ее из  остальных цветов.  Не хотелось бы соглашаться  с Мих.  Мих. Пришвиным,  что  это  "нечто"  оттенок  порочности.  Правда,  что  оттенок порочности выделяет и притягивает.  Но ведь может и оттолкнуть. Нет, просто этот цветок "из другого общества".

Не мудрено  было  бы  выделиться  таким образом  из  всей лесной поляны нарциссу, тюльпану, гиацинту, ирису, другому садовому чуду, выведенному путем столетнего отбора и скрещивания. Условия равны. Речь идет о столь же диком, о столь же лесном цветке, как и все окружающие его соседи и соседки.

Вот повод посудачить  соседкам,  когда разольет  любка в  полночь  свой аромат и когда  начнут слетаться  к  ней ночные бабочки: "Потайная она, эта любка. При луне  с ночными бабочками свадьбу свою справляет. То ли дело мы, остальные цветы. Мы любим, чтобы пчелы. Чтобы пчелы и солнышко".

Не прав и еще раз не  прав даже такой тонкий наблюдатель, как Пришвин. Не отцветая пахнет любка сильнее всего,  а в первые минуты цветения, когда в ночной темноте раскроет  она  каждый  из  своих  фарфорово-белых цветочков (зеленоватых  в лунном луче) и в неподвижном,  облагороженном  росой лесном воздухе  возникает  аромат  особенный,  какой-то нездешний,  несвойственный нашим лесным полянам.

Ну,  ландыш  еще. Но ландыш пахнет, если его поднести к лицу, к носу  и нарочно понюхать. Этот же непривычный  аромат заструится из  лунного света в лунную  ночь,  наполнит поляну,  утечет за мохнатую  ель, просочится  через орешник, поднимется в воздух, где то вспыхивают, то погасают,  перелетая из света в тень, беленькие, но теперь тоже зеленоватые ночные бабочки.

Дай вам бог, каждому, кто читает эти строки, увидеть  хоть раз в жизни, как расцветает в  безмолвном  и  неподвижном  лунном  свете ночная  фиалка, ночная красавица, ночница, любка, люби меня не покинь...

Вы  скажете,  что  видели  эти цветы у торговок  возле  входа  в метро, связанными в большие пучки, по цене двугривенный за пучок. И ставили даже в воду.  И  они стояли  у  вас, пока  не пожелтели (а  стебли успевают к этому времени в воде осклизнуть). Тогда и я вам скажу, что видел сказочных морских рыб, ярких, как цветы, - лежало полтонны в цинковом ящике на рыбзаводе. Видел  я  и  тропических  бабочек  приколотыми  к  картону,  видел  и тропических зверей в зоопарке в клетках. Но признаюсь,  что  не видел  ярких морских рыб,  плавающих  среди  кораллов и водорослей, не  видел тропических бабочек,  летающих  над  тропическими  цветами,  не  видел  леопарда, притаившегося на  древесном  суку, а  тем более в  прыжке с этого дерева, не видел я и тигра, промелькнувшего в уссурийских папоротниках  и рыкнувшего на меня, прежде чем исчезнуть в таежных зарослях. Не говорите  же  и  вы, выбрасывая  раскисший в застарелой  воде пучок травянистого  вещества, что имели счастье  видеть  любку двулистую, ночную фиалку и что вдыхали ее аромат.

Между  прочим, ее родственнички, в такой близкой степени  родства, как если бы двоюродные братья и сестры, -  все ятрышники: лиловый, шлемовидный, мужской,  болотный,  мясокрасный, дремник,  кукушкины  слезы и  даже  любка зеленоцветная,  хотя  и  имеют точно так  же  спаренные клубеньки,  то более овальные,  то более круглые, хотя и  обладают почти теми  же  разнообразными свойствами, все же почему-то не вышли в такие же люди, как ночная красавица. Чего-то не хватило им, не досталось какой-то толики. Здесь, как и во всяком искусстве,  знаменитое  "чуть-чуть"  отделяет  просто  талантливое  от гениального.

И получилось, словно в старой крестьянской семье: все дети остались при доме, при земле, а одна дочь учится в губернском городе в образцовой женской гимназии. Или  в старой  мещанской семье:  все дочери кто  за чиновника, кто  за купца, а одна -княгиня. Все  похоже  у бедных  родственников: и  цветы,  и клубеньки,  и образ жизни, и места обитания  - близкие родственники, братья, сестры. Но аромат не тот, впечатление не то, очарование не то, какая-то внутренняя сущность не та. И вот особняком стоит наша ночная фиалка от всех ятрышников.

Из книги «Трава»